Соотношение понятий «рациональное», «иррациональное», «внерациональное»

Философия традиционно выделяла в акте человеческого познания два его различных вида: чувственное (перцептивное) и рациональное. Первый самоочевидно связан с деятельностью наших органов чувств (зрения, слуха, осязания и пр.). Второй подразумевает работу разума – абстрактно-понятийное мышление, рассудочную деятельность человека.

Как считает выдающийся австрийский биолог и философ Конрад Лоренц: мы не учимся думать, мы выучиваем, вместе со словарем, символы вещей и отношений между ними, укладывая выученное в ранее сформировавшуюся несущую конструкцию, без которой мы не могли бы думать, попросту не были бы людьми.

В философии идея изначальной структурированности познания активно отстаивалась И. Кантом (в учении об априорных категориях рассудка), Г. Гегелем (в учении об абсолютной идее как объективном развертывании логической сущности мирового духа) и др.

В методологии научного познания рациональность понимается двояко. Чаще всего рациональность истолковывается как соответствие законам разума – законам логики, методологическим нормам и правилам. То, что соответствует логико-методологическим стандартам, – рационально, то, что нарушает эти стандарты, – нерационально или даже иррационально. Иногда под рациональным понимают целесообразность. То, что способствует достижению цели, – рациональность, то, что этому препятствует, – нерациональность.

Рациональное – знание, постижимое с помощью разума. Исходя из привычки, можно воссоздать особенности того, что мы называем «разумом»; разум – разумно обоснованное, целесообразное – устройство или поступок, которым присуща некоторая цель. Целесообразные поступки и устройства, отправляющиеся от разума, осуществляющие или существующие благодаря разуму.

До недавних пор считалось, что образцом рациональной деятельности является наука и деятельность ученого. Все остальные сферы человеческой деятельности рациональны лишь в той мере, в какой они опираются на научные знания и методы. В настоящее время признано, что каждая область деятельности имеет свои стандарты рациональности, которые далеко не всегда совпадают с научными, поэтому можно говорить о рационализме в искусстве, в политике, в управлении и т.д. Поэзия столь же рациональная, как и наука, но в ней иные стандарты рациональности.

Н. Бердяев в своей работе «Философия свободного духа» пишет, что рациональное понятие есть позитивистическая реакция человека на природный мир¹. Он убежден, что рациональное понятие бытия продолжало господствовать. Русский философ задается вопросом о возможности рационального познания иррационального. «Есть познание, которое не есть познание объектов через понятия на основе универсальных начал, которое есть проникновение в существование, в конкретную действительность, которое есть соучастие в бытии, просветление жизни. И только на этих путях возможно познание духа, который всегда конкретен»².

Следует отметить, что дискурсивное не равно рациональному. Бердяев утверждает, что дискурсивное рациональное познание лишь выводит, лишь заполняет посредствующие звенья; оно не восходит к истокам. Таким образом, твердые первоосновы знания не даются дискурсивным мышлением, их нужно искать в другом месте, вне рациональной дискурсии.

Рационалистические направления, отражающие разорванность и рассеченность человеческого духа и человеческой культуры, разъединяют субъект и объект. Эта утерянная связь субъекта с объектом должна быть не наивно, как в дни детства человечества, а сознательно восстановлена. Природа субъекта и природа объекта тождественны, сотканы из одного и того же божественного материала. Их противоположение есть лишь болезнь, лишь грех людей. Задача, перед которой ныне стоит гносеология, есть восстановление бытия в его правах и раскрытие путей к бытию. Весь путь разрыва с бытием уже пройден, и в самых тонких продуктах критицизма путь этот привел к окончательному упразднению бытия¹.

Утверждение примата познания над бытием последовательно проводит Коген. Для него научное знание и есть бытие; его рационализм не ограничивается никаким вторжением иррационального, как у Риккерта. Эта точка зрения фатально должна прийти к метафизике панлогизма, так как признает исключительно рациональность, логичность бытия и бытийственность исключительно рационального, логического. Наука и есть истинно-сущее. Такой ход к гегельянству намечается в современном неокантианстве. Гегель остается навеки образцом демонического и титанического рационализма. Для Риккерта бытие создается суждением, устанавливающим ценности.

Бергсон и Риккерт – самые, быть может, значительные философские дарования современной Европы, и с ними поневоле приходится считаться. В европейской философии обостряется до последней степени одна проблема – проблема отношения рационального и иррационального. Современная философия признает иррациональность бытия, и она же гносеологически утверждает рационализм. Это основное противоречие современной философии. Гносеология Риккерта до последней степени рационалистична, но тот же Риккерт вместе с Ласком выдвигает проблему иррационального, иррациональности действительности, иррациональности индивидуальности. Познать действительность нельзя, так как рациональное не покрывает иррациональное, познающий субъект не в силах совладать с хаосом, да и действительности не существует как трансцендентной реальности. Против гносеологического рационализма восстает прагматизм Джемса и Бергсона. Прагматизм порывает с отвлеченным познанием, пытается восстановить связь познания с жизнью, вновь превратить познание в функцию жизни – он знаменует собою кризис рационалистической философии.

Прав Бердяев в своей критике прагматизма, прав и в отношении Большого Логоса. Только под Большим Логосом он понимает допущение единого органического разума – Логоса в субъекте и объекте соединяет мышление и бытие, выходит за пределы противоположности рационального и иррационального. Но разум – Логос живет и действует только в церковном, соборном, вселенском сознании. Без Бога, без божественного сознания не только Бога, но и мира, и человека нельзя познать, так как рациональность субъекта ничего не может поделать с иррациональностью объекта¹.

С.Л. Франк в труде «Непостижимое» отмечает, что предметное мышление пользуется рациональностью как своим орудием, но не замечает самого орудия, которым оно при этом пользуется, а как бы дает ему, не сознавая того, воздействовать на итог мышления и проявляется в его содержаниях. В противоположность этому мышление, направленное на саму рациональность, «трансцендентально»; оно направляет свой взор на общие условия предметности как итога мышления, т. е. имеет предметом своего рассмотрения саму глубину, из которой проистекает мышление, мыслящее овладение реальностью. Именно с этим различием между двумя установками мысли мы только что ознакомились, усмотрев различие между нерефлектированным, «отвлеченным» употреблением отрицания и осмыслением самого существа отрицания¹.

Франк убежден, что рациональность, направленная сама на себя, – философия! – необходимо вскрывает и трансрациональность самой себя, и ту трансрациональность бытия, в силу которой оно есть нераздельное единство рациональности с иррациональностью.

Франк делает вывод, что если наука и рациональное познание может определять и измерять движение и вообще познавать становление, то это осуществимо для него лишь тем способом, что оно рассматривает становление как уже ставшее, совершившееся, как в готовом законченном виде данное в аспекте прошлого и определяет именно то, что в этом образе определимо – напр., длину пройденного пути (ведь и само время измеряется длиной пути, пройденного часовой стрелкой или солнцем) или закономерную смену одного состояния другим при изменении, и т.п.².

В свою очередь Вышеславцев пишет, что «интуиция и рациональное мышление нераздельны». Ценность же интуиции, – настаивает Вышеславцев, – означает, что «абсолютное не дано в понятиях»³.

Вл. Соловьев в «Критике отвлеченных начал» также утверждает, что «само по себе рациональное мышление не имеет содержания, из внешнего же опыта оно не может получить соответствующего ему, т.е. всеединого, или истинного, содержания, следовательно, должно получать свое содержание из того существенного и положительного познания, которое определяется верою и идеальным созерцанием; другими словами, человек, как рациональный, получает свое истинное и положительное содержание от своего мистического, или божественного, элемента; и если систему рационального знания мы называем философией, то мы должны признать, что философия получает свое содержание от знания религиозного, или теологии, разумея под этою последнею знание всего в Боге, или знание существенного всеединства» ¹.

Далее следует дать определение, что есть иррациональное.

Иррациональное (от латинского irrationalis – неразумный) – находящееся за пределами разума, алогическое, неинтеллектуальное, несоизмеримое с рациональным мышлением или противоречащее ему. Иррациональное – нечто, находящееся за пределами разума, противоречащее логике. Обычно противопоставляется рациональному как разумному, целесообразному, обоснованному. Понимание иррационального зависит от определения понятия рационального.

Иногда рациональное определяют как целесообразное, т.е. как то, что приводит к намеченной цели. В этом случае иррациональным будет все то, что не приближает нас к цели или даже делает цель еще более недостижимой. При таком понимании квалификация каких-то действий как рациональных или иррациональных в значительной мере зависит от условий деятельности. Например, в комнате душно, и вы хотите ее проветрить. Для этого вы открываете окно. Если на улице прохладно, то вы достигаете своей цели: свежий воздух ворвется в комнату, и дышать станет легче. Но если на улице жарко, то, открыв окно, вы ухудшите положение. В одной ситуации было рационально открыть окно, в другой – нет.

К сфере иррационального может быть отнесен широкий спектр проявлений человеческого внутреннего мира: эмоции, страсти, переживания, состояния сознания, интуиция, воля, различного рода озарения и духовные экстазы. Иррациональными называют также явления, характеризующиеся парадоксальностью, алогичностью, абсурдностью, т.е. не подчиняющиеся законам логики. В рационалистической философской традиции термин «иррациональное» имеет негативный оттенок и указывает на возможную гипертрофию роли внерациональных факторов в человеческой жизни и познании.

Внерациональное знание – знание, не вписывающееся в жесткие каноны научной рациональности, а также представляющее собой способ освоения действительности, отличный от науки. Постановка проблемы внерационального знания в истории философии связана с развитием позитивизма и сциентизма, с идеей демаркации науки и ненауки. Согласно сциентистам знание может быть только научным, только в науке формируется подлинное знание.

«Понятие «вненаучное знание» охватывает все знание, лежащее за пределами науки, и является обобщающим»¹.

Как позитивизм, так и сциентизм не учитывают тот факт, что многообразие знаний обусловлено многообразием практик, что в культуре помимо науки существуют различные другие феномены, в рамках которых рождается специфическое знание.

Большое количество информации о мире поступает не из науки, а из других видов знания.

Появление самой науки было возможно на основании того опыта, который был накоплен в донаучных видах знания.

В трактовке внерационального можно выделить несколько моментов.

Во-первых, внерациональное знание является обыденным знанием, возникающим в процессе повседневной практической деятельности людей, оно выражается естественным языком, гармонично встраивается в природную среду.

Во-вторых, внерациональное – это знание, добываемое в оккультно-мистической практике (магия, теософия, алхимия, астрология и т.д., которое, как правило, носит эзотерический характер.

В-третьих, внутри науки существует маргинальный пласт знаний, который до поры до времени игнорируется сообществом ученых. С развитием науки некоторое количество этого невостребованного знания актуализируется, что приводит к расширению границ науки, к открытию новых проблем и перспектив. Происходит трансформация знания: оно из внерационального превращается в рациональное.

Вненаучное знание не базируется на критериях научного мышления в полной мере, как это происходит с научным знанием. Вненаучное знание формируется по иным правилам.

Соотношение науки и внерационального знания есть этап разрешения проблемы отграничения научности от вненаучного знания, которая не сводится к ошибочному делению знания на истинное или неистинное, правильное или неправильное.