2. Условия определения в природе птиц

Определение животных в лаборатории по коллекционным экземплярам при наличии хороших определителей, как правило, не составляет труда. Оно основывается на мелких морфологических признаках и подчас требует применения лупы или даже бинокуляра. В совершенно ином положении находится зоолог, встречающий незнакомое животное в природе. Здесь приходится руководствоваться совершенно иными принципами, чем в лаборатории, учитывать не только морфологические особенности, но и голос, поведение, условия обитания и т. д. и при этом получать ответ моментально, так как встреча с объектом может быть совершенно мимолетной. В этом отношении значительные трудности для натуралиста создают птицы. Вместе с тем орнитологический материал наилучше разработан методически, что заставляет нас начинать именно с него, приняв за основу указания А. Н. Промптова (1949).

Умение быстро и точно распознавать птицу достигается не сразу. Знание птиц по коллекционным экземплярам и по книгам очень существенно и может помочь при работе в природе, но все же не является решающим, так как здесь главенствующее значение имеет личный опыт и знание не только внешности птиц, но прежде всего их экологических особенностей, голоса и поведения. Определение птиц в природе, чтобы быть достаточно точным, должно основываться не на одной группе однородных признаков, скажем морфологических, а на целом комплексе их, причем иногда экологические моменты оказываются решающими, Отсюда вытекает задача кропотливо собирать наблюдения по каждому виду — его внешности, повадкам, голосу, движениям, следам, местам обитания и пр., чтобы иметь полную его характеристику и на основе ее уметь узнавать птицу при любых условиях и обстоятельствах. Первое время это будет очень трудно и сопряжено со многими ошибками, но в дальнейшем, по мере накопления фактов и при критическом отношении к ним, дело пойдет быстрее. Лучше всего первые экскурсии провести под руководством какого-нибудь опытного орнитолога, так как и в данном случае, личное общение дает несравненно больше, чем письменная инструкция.

В период оседлой жизни птиц, особенно в гнездовое время, распределение их по местообитаниям является настолько характерным и стабильным в каждой данной местности, что одно оно позволяет при встрече с незнакомым видом сразу же ограничить круг возможных форм, из которых можно затем выбирать. Речь идет не только о противопоставлении таких крайних противоположностей, как, скажем, лес и луг, но и о несравненно более детальных территориальных подразделениях — отдельных биотопах. Таким образом, условия обитания вида являются первым признаком, который может помочь установлений его названия.

Далее следует целый ряд морфологических особенностей и, прежде всего размер птицы. Целесообразнее всего сравнивать его с размером хорошо известных птиц: воробья, скворца, галки, вороны, указывая, что встреченный экземпляр равен, больше или меньше этих птиц.

Общий облик (габитус) птицы часто позволяет сразу отнести ее к определенному отряду, настолько, например, характерна внешность пластинчатоклювых, чаек, цапель, куликов, хищных, куриных и др. В неясных случаях следует отмечать сходство с теми или иными общеизвестными птицами. Полезно зарисовывать силуэты летящих или плавающих птиц, по ним можно иногда определить вид с большой точностью. При этом особое внимание нужно обращать на форму крыльев и хвоста и стараться подметить какие-либо цветовые отметины.

Но вообще окраска оперения при наблюдении на воле не играет такой большой роли, как при работе с коллекциями, так как многие виды окрашены очень тускло, а кроме того условия освещения часто бывают такими, что не позволяют правильно оценить окраску. Так, например, одна и та же птица при освещении рассеянным светом или в пасмурный день будет казаться темной или серой, озаренная лучами солнца — яркой или почти чисто белой, а при наблюдении ее против солнца об окраске вообще ничего нельзя будет сказать. Автор сам на первых своих орнитологических шагах стал однажды невольной жертвой такой «мистификации», приняв окраску большого кроншнепа за чисто белую, так как птица летела в лучах солнца и ее бурое оперение отсвечивало и ярко блестело. Поэтому к оценке окраски надо подходить с осторожностью и учитывать характер и условия освещения. Наблюдая птицу, нужно стараться подметить, во-первых, общий тон окраски (черный, серый, красный, пестрый и пр.), а, во-вторых, — наиболее бросающиеся в глаза цветовые отметины — пятна на крыльях («перевязки»,) окраску темени («шапочки») и передней части головы («усы», «брови»), наличие пятен на груди («галстук») и т. п. Иногда этих признаков бывает достаточно для различения близких видов.

Хорошо помогает определению наличие резких пластических признаков — хохла на голове; своеобразной формы клюва (длинного, короткого, загнутого вверх, вниз или перекрещивающегося, тонкого или, наоборот, необычайно массивного и короткого); чрезмерно длинных ног; неравномерного развития перьев хвоста и образование косиц, вилок, выемок и пр. Все эти приметы следует зарисовать хотя бы в виде простых схем.

Для определения большого числа видов громадное значение имеет их голос и не только пение, но и различного рода позывы. Знание птичьих голосов и различных их оттенков позволяет не только узнавать виды, но и выяснять многие стороны поведения; подсчет поющих самцов лежит в основе почти всех методов количественного учета птиц. Поэтому систематическое изучение голосов птиц должно быть важнейшим моментом в подготовке орнитолога, без этого абсолютно невозможна успешная полевая работа. Идеалом является такое совершенство, когда почти любой звук, изданный птицей, может быть расшифрован. Но достигнуть этого очень трудно, так как почти у каждого вида имеется большой набор криков, они изменяются с возрастом и в зависимости от обстоятельств, позывы разных птиц часто бывают очень похожи. Изучение голосов птиц нужно начинать с самых простых и часто слышимых — с пения зяблика, овсянки и др.; научиться вычленять их из общего хора пернатых певцов; затем переходить к усвоению новых и более трудных песен. Внимательное наблюдение за жизнью птиц во время постоянных экскурсий позволит одновременно познакомиться с криками, издаваемыми в различных случаях — при тревоге, в спокойном состоянии, при сзывании птенцов и т. д. При этом возникает вопрос, как записывать этого рода наблюдения, ибо надеяться на свою память нельзя и в данном случае. Несмотря на большое значение пения птиц для практической орнитологии, до сих пор не выработано удовлетворительного способа его записи. Простейшим является запись отдельных слышимых звуков буквами и целыми слогами. Несмотря на свою примитивность, этот простой прием, в сочетании с более подробной характеристикой голоса, дает совсем не плохие результаты, по крайней мере, в применении к видам с несложными, членораздельными голосами. В самом деле, в голосе вороны мы явственно слышим слога «кар-кар-кар», тогда как грач кричит «кра-кра-кра», а ворон — «крук... крук...» Легко передается словами кукование кукушки, крик удода («уп-уп-уп-уп...»), позывы зяблика, большой синицы, дятлов и многих других. Пение иволги может быть записано слогами «фиу-тиу-лиу», камышевой овсянки — «шри-шри...тири-тири-тири...», обыкновенной овсянки — «зинь-зинь-зинь-зинь...зи-ааа». Может помочь делу сравнение пения или крика с каким-нибудь общеизвестным звуком, например, крик иволги напоминает кошачий.

Рис. 62. Запись пения птиц нотами (по Гофману из Промптова): а — два колена песни певчего дрозда, б — песня большой синицы, в — песня зяблика.

Наконец, иногда прибегают для облегчения запоминания не столько самой песни, сколько ее строя к известному звукоподражанию. Так, например, пение певчего дрозда передается фразой: «Филипп-Филипп...приходи-приходи... чай пить! чай пить!..», а голос токующего лесного конька при подъеме вверх — «выше-выше-выше-выше-выше...!», а при опускании — «нииже...нииже...нииже...нииже...» Наша практика работы с начинающими студентами показывает, что такие приемы очень помогают им на первых порах.

Немецкий орнитолог Гофман предложил записывать пение птиц с помощью обыкновенных нот (см. рис. 62), но этот способ доступен далеко не каждому, так как требует не только замечательного слуха, но и умения владеть нотной записью. Не менее трудно в дальнейшем воспроизвести сделанную запись. «Кроме того, — как совершенно справедливо замечает А. Н. Промптов, — для пения целого ряда птиц, пожалуй, даже для большинства, нотные записи совершенно неприложимы по техническим причинам, так как уже передача нотами одного тембра, столь характерного для некоторых птиц и важного для определения их, совершенно неосуществима. Ноты передают лишь высоту тонов, ритмику и мелодию, а наиболее существенные черты песни — ее видовой характер — остаются неуловимы и тем самым запись сильно обесценивается».

Несколько проще запись по методу Фойгта, при помощи особых значков — точек, тире и пр., но она передает лишь ритмику и общий тон песни (рис. 63).

Некоторые иностранные орнитологи комбинируют нотную и значковую записи и достигают удовлетворительных результатов. Однако эта методика еще мало разработана и поэтому трудно применима, особенно начинающими зоологами. Таковы существующие методы записи голосов птиц. Поскольку все они преследуют цель, прежде всего «самообслуживания» наблюдателя, то, в конце концов, все равно каким способом пользоваться в своих записных книжках. Это дело личного вкуса и возможностей. Важно лишь хорошо и твердо запомнить пение и крики птиц. Этому может помочь также известная классификация голосов, которая позволит относить данный голос к той или иной категории и тем самым впоследствии облегчит определение. Так, например, А. Н. Промптов предлагает следующую группировку: