7.2. Космические циклы

Вернадский высказывал предположение, что революци­онные изменения в морфологии живых существ соотноси­мы с так называемыми критическими периодами геологи­ческой истории планеты, движущие пружины которых вы­ходят за пределы только земных явлений. Речь, возможно, идет о каком-то пока не понятом и не исследованном кос­мическом воздействии. Интенсивность не только геологи­ческих процессов, но и эволюционно-органических «связана с активностью биосферы, с космичностью ее вещества. При­чины лежат вне планеты». Становление предков современ­ного человека находится в прямой связи с ритмическими изменениями климата нашей планеты, которые являются результатом интегрального отражения взаимодействия всех геосфер нашей планеты друг с другом и с космосом. Космические воздействия слагаются из гравитационных и корпускулярных. Первые связаны с изменением орбит Зем­ли и Солнца под воздействием других планет и галактик, им присущ средне- и долгопериодический характер (все известные климатические циклы, начиная с цикла продол­жительностью 35—45 тыс. лет и кончая циклом 200 тыс. лет, так или иначе связаны с орбитальными циклами). Вторые пока еще не исследованы, вероятно, они являются причиной короткопериодических климатических ритмов с длительностью в единицы, десятки, сотни и первые тыся­чи лет.

Обусловленные гравитацией колебания скорости вра­щения Земли, ее углового момента вызывают изменения атмосферно-океанической циркуляции, тогда как колеба­ния потока корпускулярных частиц ответственны за изме­нения стратосферных течений. Немаловажную роль в обо­их случаях играет магнитное поле Земли. Однако до сих пор механизм этой глубокой связи магнитного поля с кли­матом, а через него и со всей биосферой, не выяснен. Уста­новлено, что орбитальные климатические ритмы (400 тыс.; 1,2; 2,5; 3,7 млн лет) являются рабочими хро-

423

нометрами биосферы, среди них — 400-тысячелетний ритм служит основной причиной крупнопериодических из­менений климата и эволюции органического мира. Этот ритм выявлен геологами из последовательности леднико­вых событий и только потом обнаружен астрономами. Внутри данный ритм членится на 6—8 фаз, причем станов­ление и развитие живого вещества биосферы, в том числе и предков человека, полностью подчиняются этому клима­тическому ритму с его фазами.

С циклическими (периодическими) процессами мы встречаемся на различных уровнях развития материи, на­чиная космическими и кончая социальными процессами. Данные науки свидетельствуют о том, что ритм и перио­дичность управляют Вселенной, живыми организмами, со­циальными явлениями. Ритм как бы «запрограммирован» сущностью движения, без которого бесконечный мир про­сто не может существовать, он выступает в качестве основ­ного закона природы и общества. Ритмы крайне разнооб­разны, их нельзя сводить друг к другу, ибо на каждом уров­не иерархической Вселенной мы встречаемся с качественно различными ритмическими процессами и структурами.

Наличие циклических процессов в явлениях жизни позволяет выдвинуть предположение о существовании циклических закономерностей в топологии энантиоморф-ного биологического пространства — времени. Простран­ство это имеет энантиоморфную (право-левую) природу и принципиально отличается от пространства неживого ве­щества. Получается так, что если неживое вещество состо­ит из равного количества правых и левых молекул, то в живых органических системах используется только одна из этих форм. В дальнейшем было установлено, что живые организмы содержат левые аминокислоты и правые саха­ра. Таким образом, все белки живых организмов состоят из левых аминокислот.

Отсюда Пастер сделал вывод, что продуцирование оп­тически активных соединений в одной-единственной фор­ме (правой или левой) является исключительной привиле­гией жизни.

Давались разные объяснения этому загадочному феноме­ну. Пастер полагал, что асимметрия (хиральность) жизни обусловлена космической асимметрией или неким космичес-

424

ким фактором. Этой идеи придерживался В.И. Вернадский, указывая на право-левый характер галактических спиралей и на право-левую природу космического вакуума. Диссим-метрию живого существа Вернадский понимает как «осо­бое, строго определенное состояние пространства».

Данная идея не получила достаточного осмысления в современной науке. Вернадский предложил нетрадицион­ный и оригинальный подход к объяснению происхожде­ния и сущности жизни. Пространство-время он рассмат­ривает не в аспекте его проявления в природе, а как фак­тор, определяющий специфические черты биологической организации материи. Так, асимметрия живого вещества является следствием особой топологии пространственно-временного субстрата, в котором «не могут одинаково образоваться... правые и левые молекулы химических со­единений». Хиральность — атрибутивное свойство биоло­гического пространства-времени, которое пока еще не из­вестным нам образом воздействует на вещество.

Вернадский обосновал положение, что все характерис­тики жизни и времени совпадают: и жизнь, и время не­обратимы; они никогда не текут вспять; они всегда направ­лены одинаковым образом — из прошлого в будущее, т. е. асимметричны. Время биологически содержательно, оно строится причинно-обусловленными событиями: сменой поколений. Рассмотренное таким образом время ничуть не похоже на физическое или космическое бесструктурное аморфное время, не имеющее никакого содержания, а только мерные единицы, причем способ их получения не имеет принципиального значения.

Биологическое время, как называет его Вернадский, имеет совершенно четкие мерные единицы, которые нельзя заменить никакими другими. Если все время существова­ния жизни представить как единый монолит, то его «се­кундами» будут сами организмы. Какие именно из них выбрать за эталонные единицы для всего живого — вопрос науки. Сам Вернадский считал мерными единицами деля­щиеся бактерии. Их изучение должно дать нам представ­ление о внутреннем строении пространства и времени.

На основании исторического материала крупный рус­ский ученый В.М. Бехтерев сделал вывод, «что везде и всюду появление коллективной деятельности, как и прояв-

425

ление индивидуальной жизни, подчиняется закону ритма, имеющего, таким образом, всеобщее значение». Человек как биосоциальное существо фокусирует в себе многооб­разие ритмов, порожденное биологической и социокуль­турной эволюцией.

Вся человеческая деятельность — от организма до ис­тории — пронизана самыми разнообразными ритмами. Так, специальный анализ выявил строгие закономерности в ритмических процессах центральной нервной системы животных и человека. Эти закономерности отражают чув­ствительность нервных процессов к скорости и ускорени­ям внешних ритмических воздействий. На основе этого выдвигается предположение о возможности возникновения более высоких, а именно, психологических форм отражения на основе филогенетически древних собственных ритмичес­ких образований мозга.

У каждого живого существа и у каждой социальной системы есть свой внутренний ритм. Но все они настраи­ваются на те колебания, которые оказывают на них вли­яние, и вынуждены приспосабливаться к ним тем больше, чем колебания сильнее. Могут быть и конкурирующие ритмы, но побеждают более мощные. И среди них вне кон­куренции стоит Солнце как колебательный источник энер­гии, влияющий на все живое на Земле. Если оно оказыва­ет влияние и на общественные явления, то их изучение ста­новится крайне важным для настройки на солнечные и другие космические колебания, особенно если те носят пе­риодический характер. Космическое влияние следует рас­сматривать в синтезе с внутренней цикличностью биологи­ческой и социальной жизни.

В то же время Солнце, как внешний и мощный источ­ник энергии, настраивает все земные процессы, в том чис­ле и в обществе. Циклы Солнца — это часы, регистриру­ющие смену его активности. И если бы удалось устано­вить, что смена солнечной активности связана со сменой социальных форм общественной жизни, то можно было бы говорить о настройке социальных циклов на солнечные или хотя бы о влиянии солнечной цикличности на соци­альные перемены. И если бы связь удалось установить, то человечество получило бы в свои руки мощный ускоритель полезных эффектов и гаситель негативных. Например,

426

было бы известно, когда лучше начинать крупные рефор­мы в обществе — в год негативного или пассивного Сол­нца. Проведение перемен и их прогнозирование осветилось бы разумом более высокого порядка. Конечно, необходи­мо исследовать и использовать весь комплекс космических ритмов для настраивания социальных процессов. Поэтому конечная цель изучения всех ритмических процессов — это сознательное управление ими в пределах человеческих возможностей.

Основателем гелиобиологии является известный русский ученый АЛ. Чижевский. Его основная научная линия — исследование влияния солнечной активности на все живое.

Главная идея А.Л. Чижевского — это связь истори­ческих событий с солнечной активностью. Вот одна из его центральных мыслей, высказанная в книге «Физические факторы исторического процесса»: «Более или менее дли­тельные исторические события, продолжающиеся в тече­ние нескольких лет и получающие решительное проявле­ние в эпоху максимума солнцедеятельности, а также со­путствующая этим событиям эволюция идеологий, массо­вых настроений и пр., протекают по всеобщему историче­скому циклу, претерпевая следующие ясно обнаруживаемые этапы:

• I период минимальной возбудимости;

• II период нарастания возбудимости;

• III период максимальной возбудимости;

• IV период падения возбудимости.

Эти четыре этапа (назовем их периодами) стремятся быть вполне одновременными с соответствующими им эпо­хами солнцедеятельности: минимумом пятен, нарастани­ем максимума, максимумом и убыванием максимума с переходом в минимум».

Такова, если говорить предельно кратко, идея функци­ональной связи общественной возбудимости (войн, револю­ций, массовых движений) с солнечной активностью. Связь эта, если она есть, может быть только статистической, т. е. не соблюдаться во всех случаях. И это понятно, потому что на любое социальное явление влияет множество факторов. Из них мы обычно отдаем приоритет экономическим и политическим противоречиям — социальным двигателям исторического прогресса. Тем не менее, если эта связь хотя

427

бы в небольшом числе случаев имеет место, она должна исследоваться и учитываться. Необходимость этого важна еще и потому, что она, возможно, ведет к доказательству великой гипотезы об универсальности явления циклично­сти всех земных и космических процессов. «И кто зна­ет, — пишет А.Л. Чижевский, — быть может, мы, «дети Солнца», представляем собой лишь слабый отзвук тех виб­раций стихийных сил космоса, которые проходят окрест Земли, слегка коснулись ее, настроив в унисон дотоле дре­мавшие в ней возможности...» Там же он пишет: «Среди великого разнообразия массовых явлений в разные времена перед нами всей ясней и ясней обнаруживается стихийный ритм в их жизни, одновременность в биении их пульса, одновременные смены мощных подъемов и глубоких паде­ний. И представим себе, что мы изучили этот ритм, овла­дели им так, что можем управлять, можем прогнозировать подъемы и спады. Представим и поймем, как возрос бы эффект наших действий и скольких потерь можно было избежать, что дает такая методика для выявления новых закономерностей в мировой истории».

Изучив историю 80 стран и народов за 2 500 лет, А.Л. Чижевский показал, что с приближением к годам мак­симума солнцедеятельности количество исторических собы­тий с участием масс увеличивается и достигает своей наи­большей величины в эти годы. Наоборот, в минимумы актив­ности солнца наблюдается минимум массовых действий.

Всегда считалось, что из прошлого можно извлекать уроки для будущего, ибо в основе эволюции общества ле­жит вполне определенная ритмичность (ее анализ дан в известной 12-томной работе А. Тойнби «Исследования по истории»). Эта ритмичность оказывала помощь в предви­дении тенденций развития общественной системы или ее подсистем. Например, исследование исторических колеба­ний в развитии экономики привело к открытию в ней за­конов циклов, которые используются в процессе планиро­вания будущего. Однако мы живем в эпоху, не имеющую исторического прецедента, в эпоху невиданных раньше из­менений и открытий. Поэтому весьма опасно экстраполи­ровать тенденции прошлого на будущее, ибо механизмы саморегуляции общественной системы оказались неэффек­тивными.

428