5. Характеристика основных догм о живой природе в XVIII в. И их критика

Значительное накопление материала в различных областях био­логии и попытки его обобщения мало повлияли на цен­тральную идею о происхождении живой природы, перешедшей из Средневековья. В рассматриваемой эпохе господствующей остава­лась идея о сотворении живой природы, подкрепленная авторитет­ными словами К. Линнея о том, что видов столько, сколько «раз­личных форм было создано вначале». Подобный взгляд вытекал из метафизического мышления натуралистов того периода, которые рассматривали «природу как нечто законченное» (Ф. Энгельс).

Идея о сотворении живой природы получила развитие в трех направлениях:

1) признание неизменности видов. Возникающие изменения видов под влия­нием условий среды и гибридизации рассматривались как случай­ные события, не меняющие специфику самого вида;

2) признание наличия вложения зародышей («преформизм») в двух вариантах (овизм и анималькули­зм). При всей наивности, идея преформизма предполагала наличие про­граммированного онтогенеза;

3) в трактовке целесообразности всего живого как изначального свойства живой природы и результата творения.

Центральной идеей биологии XVIII в. оставалась идея об абсолютной неизменяе­мости видов, несмотря на попытки ее пересмотра и критики сторонниками «трансформизма». Трансформизм исходил из возможности постепенного развития жи­вой природы от простого к сложному, включая и самозарождение жизни из неорганических веществ.

Наиболее яркими представителями трансформизма указанного периода являются Жорж Луи Бюффон, Каспар Фридрих Вольф, Эразм Дар­вин (1731 - 1802), М.В.Ломоносов (1711 -1 765), отчасти и П.С. Паллас (1741 - 1811).

Истоком трансформизма явилось представле­ние о том, что все объектов в природе взаимосвязаны и стоят на ступеньках некоего непрерыв­ного ряда - «лестницы». Эта идея восходит к Аристо­телю, однако в более развёрнутом виде она утвердилась в биологии только в XVIII в. Философским основанием трансформизма явились идеи немецкого математика и философа – идеалиста Готфрида Вильгельма Лейбница (1646—1716) о делимости и бесконечности ма­терии. Неделимыми последний считал только монады, которые на­делены различными свойствами у растений, животных и человека.

Г. Лейбниц учение о монадах развивал для доказательства наличия предустановленной гармонии в природе. Тем не менее он усматри­вал связь между настоящим и прошлым. Он писал, что настоящее скрывает в своих недрах будущее и всякое данное состояние выте­кает из предшествующего. Это положение Г. Лейбниц распростра­нял на изменение лика Земли, связь нынешних животных с иско­паемыми, человека с животными, животных с растениями (допус­кал существование зоофитов).

Г. Лейбниц развитие животных рассматривал только как увеличение разме­ров, имеющихся скрытых зачатков без качественных их преобразований. В итоге он пришел к выводу, что природа не делает скач­ков, а бесконечный ряд изменений материй не представляет исто­рический ряд.

Идея Г. Лейбница о взаимосвязи и постепенном ряде изменений предметов и явлений природы получила воплощение в трудах Шарля Бонне в виде «шкалы-бытия» — «лестницы существ». В ней он усматривал постепенный переход от человека к животным, от насе­комых к растениям, а затем к минералу и атому. Ш. Бонне полагал, что Земля неоднократно подвергалась катастрофам, в результате ко­торых одни животные вымирали, другие зарождались из зароды­шей, ранее скрытых в организме и ожидавших наступления того периода, для которых они предназначались. Отсюда существа раз­ных периодов вроде связаны между собой, но независимы друг от друга из-за одновременного возникновения (сотворения). Здесь Ш. Бонне отступает от принципа историзма, хотя он допускал и возможность изме­нения видов путем гибридизации, как и Линней.

Более последовательным сторонником трансформизма был Жорж Луи Бюффон— французский путешественник и натуралист, который обсуждал вопрос о «происхождении видов в истинно научном духе» (Ч. Дарвин). В своей многотомной «Естественной истории» он развивал представления о возникновении планет, Земли и жизни, а также совершенствовании последней с течением времени по мере изменения климата и пищи, в результате гибридизации. Близ­кие виды, указывал Бюффон, возникают друг от друга. Отличие животных Нового и Старого Света, как современных, так и ископаемых, объяснял различием условий существования. Он до­пускал не только возможность развития от простого к сложному, но и упрощение организации у живых существ в измененных условиях среды.

Земля, по его мнению, претерпела последовательные изменения, в разных ее эпохах и периодах появляются одни и исчезают другие существа. Человек же — продукт последнего периода ее развития и возникает постепенно. Его концепция о живой природе включает и вопрос о возникновении жизни. Органические молекулы живых организмов Бюффон противопоставляет молекулам неорга­ническим. В этом видит специфику жизни, органические молекулы считает вечными и только переходящими из одних в другие.

В этом проявляется своеобразная форма преформизма Бюффона, против которого сам же часто выступал о связи с обсуждением вопросов, касающихся происхождения видов и учения о «конечных целях». Так, он замечает, что природа очень далека от того, чтобы в по­строении живых существ подчиняться каким-либо конечным при­чинам. В доказательство приводит примеры существования форм с бесполезными и малозначимыми органами. Из-за смелых высказы­ваний об эволюции Ж. Бюффон был подвергнут гонениям. Поэтому ему в 1751 г. пришлось публично в Сорбонне отречься от своих взглядов, как «противоречащих рассказу Моисея».

Каспар Фридрих Вольф критиковал преформизм в книге «Тео­рия зарождения» (1759). В противовес преформизму он обосновал идеи эпигенеза, находя общие черты зародышевого развития у живот­ных и растений, выступая против роли нематериальной созидатель­ной силы в развитии зародыша. В своем усердии о развитии орга­низма из гомогенной и бесструктурной массы он дошел до крайно­стей отрицания терминов «эволюция» и «развитие» (как преформистских), а также роли внут­ренних факторов индивидуального развития. В этом смысле, бесспорно, ближе к истине был преформизм. Но последний эту идею использовал для доказательства «призрака неизменяемости видов». Поэтому несмотря на наивность представлений об эпигенезе, его вклад в целом следует признать положительным в противостоянии догме неизменяемости видов, как первую и серьезную попытку ее опро­вержения.

Эразм Дарвин, дед Ч. Дарвина, в поэме «Храм природы» изложил свои взгляды на живую природу. В 1-й главе, названной «Происхо­ждение жизни», он говорит о постепенном освобождении суши из воды и зарождении жизни в теплых морях, о постепенном ее ус­ложнении и развитии.

В этом он придает большое значение борьбе за существование. Примеры ее проявления Э. Дарвин описывает так: «Орел, стремясь из-под небес, стрелою грозит голубке слабой смертью злою; деревья, травы — вверх растут задорно, за свет, за воздух борются упорно». Борьба за жизнь признается железным за­коном природы, так как только через борьбу и смерть утверждается жизнь. Массовая гибель в борьбе, считает он, компенсируется воз­растанием плодовитости особей. Совершенствование же домашних форм видит в стремлении человека выбрать самых совершенных родителей обоих полов для получения нового потомства (т.е. в про­ведении искусственного отбора).

К шедеврам природы он относит половое размножение, особенно перекрестное оплодотворение, ве­дущее к обеспечению «смешения несродного». Значение рогов ви­дит в успехе борьбы за обладание самками («Войне зверей Амур кладет границу»), заботу о потомстве относит к высшей форме поведения животных. Э. Дарвин выступает против попыток сравнения организмов с машинами (Ж. Ламетри), считая их упрощением. При этом он наиболее специфической чертой живого считает раз­мышление. Эта способность также усложняется в ходе развития жизни. Однако эти высказывания Э. Дарвина не могли существенно повлиять на понимание механизма эволюции.

В историческом плане представляют интерес высказывания русских учёных М.В. Ломоносова и П.С. Палласа. В связи с участием М.В. Ломоно­сова в развитии горнорудного дела он касается вопросов геологии и ископаемых животных. Гибель ископаемых животных он связывает с действием не катастроф, а обычных природных сил. Последова­тельность отложений ископаемых в слоях Земли связывает с после­довательностью их появления. Эти идеи получили отражение в ра­боте «О земных слоях», где находим такие слова: «напрасно многие думают, что все как видим с начала создано». Историческое разви­тие он допускал и в почвообразовании, считая почву продуктом «согниения животных и растущих тел со временем».

Другой член Петербургской академии Пётр Симон Паллас путешествовал по Сибири; автор трехтомной «Зоогеографии Азиатской Рос­сии» и двухтомной «Флоры России» также усматривал генетиче­скую связь ныне живущих организмов и ископаемых. Он впервые предложил изобразить генетическую связь между организмами в виде разветвленного дерева (рис. 12). В этом смысле он выступал против «лестницы существ» Ш. Бонне.

В ранней своей деятельно­сти П. Паллас стоял на позициях эволюции живой природы. Так, допускал, что через длинный ряд поколений от родоначального вида могут возникнуть сходные родственные виды. Причины изме­нения усматривал в скрещиваниях, одомашнивании и климате. Ин­тересны его высказывания о том, что одомашнивание может стать причиной преодоления нескрещиваемости естественных видов. Одомашнивание, подчеркивает П. Паллас, приводит к резким изме­нениям, что затрудняет даже возможность «распознать дикий их корень». Впоследствии же в работе «Мемуары об изменении жи­вотных» (1780) Паллас резко изменил свои взгляды, стал противни­ком идеи эволюции. Тем не менее эту работу Ч. Дарвин высоко оценивал и неоднократно на нее делал ссылки.

Итак, XVIII в. обогатил биологию не только новым фактиче­ским материалом в разных направлениях, но и идеями. Резкой кри­тике подверглась основная догма биологии — идея неизменяемости и абсолютного постоянства видов. Несмотря на ее критику, она еще до середины XIX в. господствовала в науке. Многие вопросы, по­ставленные в XVIII в., стали предметом специального изучения в первой половине XIX в., на их основе возникают новые направле­ния науки. Достижения биологии XVIII в. поэтому следует рассмат­ривать как предпосылку дальнейших ее успехов.