14.1. Естествознание XVII— первой половины xiXв. О происхождении человека

Несмотря на ряд гениальных догадок, проблема происхождения человека и общества в древности и средневековье была покрыта наслоениями мифологии, мистики, религиозных домыслов, умозрительных спекуляций, далеких от строгости, доказательности, обоснованности. Настоящий переворот в накоплении антропологических и этнографических данных начинается в эпоху Великих географических открытий (с конца XV в.). Неизмеримо расширился мир для европейских мореплавателей, ученых и исследователей. Во вновь открытых заморских странах жили народы, находившиеся на разных ступенях общественного развития, имевшие различный физический облик, различные нравственные нормы, традиции и т.д. В этот период начинается взаимное знакомство народов, удаленных друг от друга на тысячи километров, разделенных океанами и материками.

Мысль о том, что живущие в Новом Свете, в Северной и Южной Америке, в Австралии и других регионах племена и народности находятся на этапе первобытного развития, который с необходимостью должны пройти все народы, в том числе европейцы, не сразу сформировалась после Великих географических открытий XV—XVI вв. Причина этого в том, что в общественном сознании еще не утвердилась идея развития. И потому естественное развитие природных и общественных форм от простого к сложному, от низшего к высшему еще не осознавалось. В сознании господствовало представление, что народы являются такими, какими их создал Творец, и другими стать не могут.

В XVIII в. на основе анализа глубинных социально-экономических процессов и достижений естествознания постепенно формируется и входит в общественное сознание идея развития — в антропологии, философии и этнографии возникает представление о том, что общественный строй жизни первобытных племен похож на общественное устройство древних народов и может помочь в изучении древнейшей истории народов, ушедших далеко от первобытного состояния. Подобные идеи высказали французский исследователь-миссионер Ж.Ф. Лафито в своей книге «Обычаи американских дикарей в сравнении с обычаями первобытных времен» (1724), а также немецкий просветитель Г. Форстер, проживший бурную и полную приключений жизнь.

Следующий шаг в понимании первобытной истории человечества связан с построением таких общих схем всемирно-исторического процесса, в которых народы заморских стран выступали как представители ранней ступени развития человечества. Значительную роль в разработке таких теорий сыграли великие французские просветители XVIII в. - Ж.Ж. Руссо, Д. Дидро, Ш. Монтескье, Вольтер, Ж. Кондорсе и др. Одни из них (Руссо, Дидро и др.) идеализировали первобытность, представляли ее как «золотой век» человечества, все основные позитивные качества которого утеряны последующими поколениями в эпоху цивилизации. Другие (например, Ж. Кондорсе) разрабатывали концепции исторического прогресса человеческой истории, разума и культуры. Благодаря развитию разума человек проходит следующие ступени общественного устройства — от охоты и рыболовства к одомашниванию животных (эпоха рабства), а от него — к земледелию (эпоха феодализма) *.

* См.: Кондорсе Ж.А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М., 1936.

Первоначально каменные орудия древних людей, которые случайно находили в земле, не рассматривались как предметы, имеющие отношение к истории человечества. Их считали талисманами, посланиями богов, которые они метают вместе с молнией на землю. Но уже в XVIII в. возник интерес к изучению найденных в раскопках орудий труда и предметов утвари первобытных людей — ведь именно такими инструментами пользовались первобытные народы Нового Света, Африки и Южной Азии. В первой половине XVIII в. все чаще высказываются мысли о существовании каменного века у древних людей, о том, что каменные предметы — это выполненные в незапамятные времена "произведения рук человеческих", что человек существовал задолго до Адама и Евы. Долгое время такие заявления резко отторгались не только церковными, но и научными кругами. В 1730 г. в Парижской академии письменности и изящной литературы разразился громкий публичный скандал: после доклада одного французского исследователя о каменных орудиях древних людей академики устроили ему обструкцию, требуя от него признания возможности образования каменных орудий в процессе физических реакций в воздухе, вызываемых ударами молнии.

В середине XVIII в. К. Линней положил начало научному представлению о происхождении человека. В своей «Системе природы» (1735) он отнес человека к животному миру, помещая его в своей классификации рядом с человекообразными обезьянами. Интересно, что Линней, подчеркивая родство человека и человекообразных обезьян, называет орангутанга Homo silvetris («человек лесной»). В XVIII в. зарождается и научная приматология; так, в 1766 г. появилась научная работа Ж. Бюффона об орангутанге. Голландский анатом П. Кампер показал глубокое сходство в строении основных органов человека и животных. Все это позволило поставить на принципиально новую, научную основу вопрос о границах между человеком и высшими приматами.

В XVIII — первой половине XIX в. археологи, палеонтологи, этнографы накопили эмпирический материал, по объему уже достаточный для разработки научной теории антропосоциогенеза. Особый интерес здесь представляют исследования французского археолога Буше де Перта. В 40—50-х гг. XIX в. он искал, собирал грубо оббитые каменные орудия и доказывал, что это — орудия труда первобытного человека, жившего одновременно с древним носорогом, мамонтом и т.д. Открытия Б. де Перта отодвигали происхождение человека в такую глубь тысячелетий, что опрокидывали библейскую хронологию. Не случайно креационисты и клерикально настроенные ученые встретили эти открытия в штыки. Длительная борьба Б. де Перта с консервативными французскими академическими кругами была полна драматизма, а временами носила чуть ли не детективный характер. И только в 60-х гг. XIX в. его идеи признали в науке. В 1862 г. в археологии для периодизации истории каменного века были введены понятия «палеолит» и «неолит».

Вместе с тем в первой половине XIX в. создаются и теоретические предпосылки для создания научной теории антропосоциогенеза. Они связаны с развитием в биологии идеи эволюции органических форм (см. 7.4). В свете этой идеи эмпирический материал о древнейшем прошлом человечества получал качественно новое теоретическое толкование. Однако вопросы о происхождении человека рассматривались (при всей прогрессивности по сравнению с предыдущими столетиями) все еще в духе согласия с основными религиозными догмами (творение человека Богом). Даже Ламарк не решался довести до логического завершения идею эволюции животных и человека, т.е. до отрицания роли Бога в происхождении человека. Он закончил разбор проблемы происхождения человека в своей «Философии зоологии» словами об ином происхождении человека, чем только лишь от животных.

Возможность последовательно материалистического решения проблемы антропогенеза впервые появилась после создания Ч. Дарвиным селекционной теории эволюции органического мира. Теория естественного отбора нанесла сокрушительный удар идеализму, креационизму, телеологизму, явилась одним из важнейших естественно-научных подтверждений материализма, позволила заложить основы естественно-научного понимания антропосоциогенеза.

В 1871 г. вышел в свет труд Дарвина «Происхождение человека и половой отбор», в котором на громадном фактическом материале (из сравнительной анатомии, зоогеографии, истории, археологии) Дарвин обосновывал два кардинально важных положения: о животном происхождении человека и о том, что современные человекообразные обезьяны представляют собой боковые ветви его эволюции, а чедовек ведет свое происхождение от каких-то вымерших более нейтральных форм. И хотя идеи Дарвина были приняты в штыки клерикалами и креационистами, подвергались чудовищным нападкам со стороны священнослужителей и реакционеров самых разных мастей, тем не менее последующее развитие учения о происхождении человека было возможно только в русле естественно-научного, материалистического мировоззрения. «Тот, кто не смотрит, подобно дикарю, на явления природы как на нечто бессвязное, не может больше думать, чтобы человек был плодом отдельного акта творения», — писал Дарвин. После работ Дарвина материалистическое положение о животном происхождении человека стало краеугольным камнем теории антропосоциогенеза.

Поскольку человек — это не только биологическое, но и социальное существо, то его происхождение нельзя свести к действию исключительно биологических факторов эволюции. На определенном этапе в биологическую эволюцию предков человека должен был включиться еще и некоторый надбиологический, социокультурный фактор. Какой же это фактор? Ответ на этот вопрос дал Ф. Энгельс в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». В ее основе лежит идея о том, что труд — не только средство преобразования окружающей среды и удовлетворения потребностей человека, но и средство изменения самого человека. Именно трудовая деятельность является всеобщим основанием человеческого бытия, а вместе с тем и решающим критерием, разграничивающим человека и его животных предков — человекообразных обезьян. Идея о роли труда в происхождении человека и общества не потеряла своего значения и по сей день. Все специалисты по древней археологии, палеоантропологии исходят из представления о решающей роли труда в антропосоциогенезе.